Слово Для Жизни

4 февраля в Музее Креационизма в Кентукки (США) состоялись дебаты двух довольно известных людей. Речь шла о креационизме и эволюции.

Формальной  темой был вопрос о том, есть ли у креационизма серьезные шансы в современном научном мире.  В Америке это очень большой вопрос. На мой сторонний взгляд  — здесь и сейчас он стоит острее, чем во времена СССР, которые я застала. Причем не только в информационном пространстве. В моей группе на Альфа курсе (где нецерковные люди собираются поговорить о христианстве) был человек, который был очень близок к христианству, но не  сделал решающий шаг именно потому, что  не мог разрешить для себя этот вопрос. Не то чтобы он сильно верил в эволюцию, ему  просто хотелось  более серьезных аргументов.

Секуляризация естественных наук началась очень давно и проходила весьма успешно, хотя из тех, на чьих плечах стоял великий Ньютон (кстати, человек весьма религиозный), вряд ли нашелся б хоть один атеист. Взбиравшиеся же на плечи Ньютону оказывались все более и более атеистически настроены. Вскоре наука оказалась настолько серьезным  проповедником атеистических идей в истинно голиафовых масштабах, что в обществе сложилось представление, что быть ученым и христианином одновременно совершенно невозможно, потому что наука давно доказала, что никакого Бога нет. Эволюция — это доказанный многократно и многообразно научный факт – сегодня это утверждение доминирует в мейнстриме и способствует повороту на удивление многих  людей на путь атеизма.

Атеистов в мире крайне мало, по-видимому, меньше 3 процентов. Развитые страны  — основной поставщик таковых, и научная среда — место высокой концентрации, как считается. Для многих только этот факт является последним аргументом «против» в ответе на вопрос «А не стоит ли подумать о Боге серьезно?» Именно для них и создан Музей Креационизма, где нам показывают, что ничего такого наука на самом деле на доказала. Именно на этой позиции стоял Кен Хэм, директор музея и основатель фонда «Ответы в Бытие». Эта  линия определила сильные и слабые стороны его вчерашнего выступления. Он показывал видеоинтервью с прославленными учеными и изобретателями, которые являются креационистами, и развенчивал позицию атеистов, которые просто утверждают, что наука и вера несовместимы, потому что не совместимы никогда.  Он напоминал нам о том, что многие научные факты уже считались неоспоримой истиной,  но потом оказалось, что  все это теории были ошибочными. Например, аппендикс считали чем-то ненужным, не ушедшим случайно в процессе эволюции, а оказалось, что это важный орган, поддерживающий здоровье человека.

Его оппонент, Билл Най, актер и ведущий знаменитой передачи для подростков «Бил Най — парень от науки» придерживался именно такой позиции. Он говорил, что если мы примем серьезно креационизм, то нашей науке и технологиям — конец, Америка сразу уступит лидерство в технологической области другим странам и это будет катастрофа. Это было лейтмотивом его вдохновенных речей. Он упрямо называл Креационизм моделью Кена Хэма и его последователей, сужая таким образом круг креационистов до группы товарищей из Кентукки. Он приводил много научных фактов, некоторые из которых имели отношение к доказательствам эволюции, а некоторые не имели. По Билу Найу получается, что иметь мобильный телефон и верить в Библию одновременно — это непоследовательно. Он подвергал сомнению возможность построить корабль ковчеговых размеров во времена, когда люди еще не имели технологий, утверждал, что залежи в слоях земли подтверждают теорию о миллиардах лет.  Приводил в пример деревья, возраст которых  насчитывает более 6 тысяч лет. Билл ставил под сомнение, что древний документ, переведенный на современный английский,  может давать данные для научный выводов.

Позиция креационистов и Хэма основывается на деление науки на ту, что наблюдает и описывает — с одной стороны, и ту, что рассматривает прошлое — с другой. То есть когда человек изучает и описывает поведение бактерии или строит телескоп — это один вид науки, которая работает и результаты которой мы видим сегодня везде. Историческая часть естественных наук — это попытка с помощью того, что мы знаем благодаря наблюдательно-описательной науке, узнать, что происходило много лет назад и почему. Работу первого вида науки легко проверить — включаешь и работает,  все же, что  касается второго, может остаться предположением с разными степенями вероятности. Мы знаем то, что видим, что не видим — предполагаем.

Билл отрицал это разделение и  утверждал, что разделение науки на практическую и историческую – неверно, что выводы делаются на основании  опыта, и что законы природы не меняются. Никто из них не стал детализировать этот момент, у меня, например, остался вопрос к Биллу Найу – если законы природы не меняются, то почему мы не видим животных, превращающихся в обезьян. Но это вопрос ему никто почему-то не задал.

Скажу более того, Билл требовал от Хэма ответить на определенные вопросы, на которые,  как мы знаем, у креационистов  есть довольно подробные ответы, но директор музея Креационизма почему-то предпочел говорить в общем. Он не стал рассказывать о теории образования  Гран-Каньона, не стал подробно говорить о том, как Ной мог построить своей ковчег  (упомянул только, что возможность построить такой огромный корабль, который не стал бы разваливаться в воде есть, если сделать его многослойным).  Сказал лишь, что разные методы определения возраста объектов противоречат друг другу и знаменитый радиоуглеродный анализ  часто дает противоречивые результаты.  Между тем, есть ученые, которые утверждают, что этот метод хорошо определяет только возраст тысяч лет, а миллионы и миллиарды этим методом точно определить невозможно – об этом Хэм ничего не сказал.  Ни вопросы изменения климата, ни исторические свидетельства не было серьезно затронуты во время этих дебатов.

Кроме того, Билл Най – актер и человек с большим опытом «перед камерой», а  Кен Хэм – типичный ученый, не умеющий подать себя на людях.

Положение директора Музея Креационизма в этих дебатах было не самым удачным еще и потому, что ему досталось по жребию все время говорить первым, и «последнее слово» всегда оставалось за оппонентом.

Думаю  на то, что говорили оба оппонента,  есть свои причины, и многие из них лежат не только в научной области.

Разумеется, ни один нормальный ученый в ясном уме и  твердой памяти не возьмется утверждать, что знает, что и как «было тогда» на том же уровне, на каком читатель знает, что сейчас сидит за компьютером и читает мою статью (если вы вдруг читаете в бумажном варианте – то делайте соответствующие поправки!). Все мы имеем на вооружении только теории, которые подтверждаются разными способами (это, кстати, и пытался сказать Кен Хэм). Но вопрос этот уже давно вышел за рамки собственно науки и сильно политизировался на многих уровнях.

Особенно сильно он стоит в сфере образования. Так как общеобразовательная школа существует за счет налогоплательщиков и  посещающие школы  не платят за нее, встает вопрос о том, чему учить детей. В частных школах (в том числе и  христианских) часто представляют обе теории и дают возможность всем высказывать свои мысли.  В  «бесплатных» преподают дарвинизм, хотя у многих налогоплательщиков, за чей счет в итоге это делается, это не вызывает восторга.  Если вводить ваучерную систему (а именно в Кентукки об этом давно идут разговоры), то родители смогут повести своих детей, куда они хотят, и многие предпочтут частные и христианские школы, и тогда система «государственных» школ потеряет силу. А на эти школы завязано множество программ и расходов, в том числе, кстати, и все уроки толерантности, где речь идет часто о правах ЛГТБ меньшинств. Школы – это мощный инструмент пропаганды и закладывания основ. Консервативные американцы всех мастей  давно высказывают свое недовольство тем, что прививают их детям в школах. Кен Хэм перешел в политическую сферу,  когда сказал, что хотя мы не хотим преподавать религию в школах, обучая детей дарвинизму,  как единственной научной теории, мы, по сути, преподаем атеизм.  А Билл Най  зашел так далеко, что обращаясь к аудитории, фактически  призвал людей голосовать против тех, кто допускает что-то кроме  эволюционного учения в школе, потому что это разрушит наши технологии и все завоевания науки.

Заявления «Парня от науки» о том, что креационизм разрушит науку и отбросит назад технологически передовую Америку, сегодня могут вызывать сарказм не только у сторонников креационизма. В сфере автомобилестроения США уже давно проиграли конкуренцию даже Южной Корее, не говоря уж о Японии и Европе.  Времена, когда американская медицина вызывала зависть всего мира, тоже давно прошли.  Научное образование из ренессансного стало техническим, а в научной среде полно иммигрантов, получивших образование и навыки не в Америке.  Сельскохозяйственные технологии у многих людей вызывают только ужас и идут вразрез с широко и быстро распространяющейся модой на экологически чистую еду.  Если прибавить сюда 17 триллионов долга и 20 процентов населения, которые нуждаются в помощи правительства для того, чтобы просто купить еду, то картина  науки,  двигающей вперед Америку, кажется утопической.  Билл Най все время напирал во время дебатов на то, что ему особенно дорого  стремление  постичь  неизвестное, раскрыть тайны природы и космоса, узнать, есть ли где-то еще жизнь, кроме как на Земле и пр. Не думаю, что креационисты лишены стремления к познанию. У них просто другие приоритеты, и на фоне общей депрессивной картины их подход имеет преимущества хотя бы потому, что в трудные времена люди всегда ищут выход. И если дебаты будут продолжаться, то это было хорошее начало, потому что Кен Хэм показал нам общую картину, которую потом можно будет раскрыть при помощи подробностей, известным специалистам узкого профиля.  Не даром «главный атеист» Запада Ричард Докинз был против этих  дебатов вообще. Он боялся, что сам факт, что об этом ведутся дебаты, придает статус серьезности креационистам. Его девиз: «С креационистами вообще ни в коем случае нельзя разговаривать».  И долгое время эта блокада  работала, хотя никто никогда так и не привел доказательств возможности перехода от животного к человеку. Теперь, похоже, все изменилось, и Докинз совершенно правильно определил намерения креационистов, они добиваются, чтобы их выслушали. И чтобы утверждения эволюционистов не стояли на пути людей к Богу. Чтобы теории  мешали людям сделать первый шаг, потому что людям с твердой верой, в жизни которых  Бог несомненно проявляет себя, никакие полеты в космос никогда не мешали.

Да и позиции атеистов не строятся на одной только логике и поэтому часто слабы. Мне, например, и сейчас непонятно, почему факт расширения вселенной противоречит книге Бытия?  Или каким образом создание пенициллина доказывает, что Бога нет? А как быть с тем, что теория вероятности снижает шансы эволюции, образно говоря,  до мельчайших величин? А насчет Гагарина, который не встретил Бога в космосе я и говорить не буду.  Я увлекаюсь историей, и могу сказать, что тенденции в древней истории как раз совсем не «эволюционные». Например, еще относительно недавно историки отрицали, что гомеровская Троя могла существовать, потому что в древнегреческих поэмах упоминаются боги и всякие нереальные события. Но Трою нашли, и еще нашли  письмо  соседей троянцев к вождю греков по имени Агамемнон. Это  не значит, что я теперь буду верить в Афину-Палладу. Да и моя вера в исторического царя Давида строится не на недавней находке в Израиле колонны с упоминанием имени великого  царя иудеев, которого в академических кругах иначе как мифом называть было не «комильфо».  Это просто интересно, та самая жажда знания, которая не дает покоя Биллу Найю, а вера моя от этого не зависит.

В этой связи припоминается забавный случай. Как-то раз мы с одной моей американской приятельницей, продюсером и ведущей на христианском радио,  рассуждали о Достоевском. Я упомянула о его сомнениях в вере и  собиралась было уже пуститься в описание его  впечатлений от картины пронзенного Христа, как она вдруг спросила меня: «Почему он сомневался? Это противоречило его научным взглядам?» Я не смогла сдержать смеха и сказала: «Если и есть люди, вере которых мешают научные взгляды, то уж к Достоевскому-то это точно не относится». Но зато относится ко многим другим. Один опрос показал, что в Америке около 60 процентов  верят в то, что человек эволюционировал, против 33, считающих, что люди были на земле «с самого начала». 24 процента ответили, что «высшее существо»  каким-то образом участвовало в появлении человека в процессе эволюции, а 32  считает, что эволюция процесс природный и естественный.

Кажется, ясно, что считает большинство. Но большинство из этого большинства никогда не слышало никаких аргументов креационистов, а изучало в школе дарвинизм вместе со всей остальной практической наукой.  А что будет, если они услышат?  Да и то время, когда наука была возведена в ранг почти священный – уже тоже прошло.  Я сама предпочитаю логику, и моя логика говорит, что если Библия истина в одном аспекте, она должна быть истина и во всех остальных. А в первом у меня уже давно всякие сомнения отпали, основываясь на описательно-наблюдательно опыте.

Думаю, что это хорошо, что поклонение науке осталось в прошлом. Поэтому «Наука против Библии» уже не звучит так веско как когда-то. Сегодня мы вполне может сказать, что речь идет о библейском взгляде на  естественные и технические  науки в исторической перспективе в противовес  атеистическому взгляду на науку. Креационисты становятся популярны, собирают неплохие средства для своих проектов. Билеты на эти дебаты раскупили  за минуты.  Для телеканала  Си-Эн-Эн оппонентов интервьюировал Пирс Морган, журналист хоть и скандально, но очень хорошо известный.  Вел дебаты  корреспондент того же канала. Еще 70 медиа-гигантов освещали это событие. Так что о том, есть ли у креационизма шанс, уже можно не говорить, очевидно, что есть, и не только шанс. Не думаю, что чистая наука от этого сколько-нибудь пострадает, она гораздо больше страдает от коррупции и политизированности. А дебаты на эту тему нужно обязательно продолжать,  хотя бы просто ради интереса. И передачи Билла  для подростков я всем советую посмотреть, они прекрасно решают задачу  ознакомления с научными азами. И если будете в Америке – обязательно загляните в город Петербург в штате Кентукки и зайдите в Музей Креационизма.  А кто в нашем случае Давид, а кто Голиаф – вы сами решайте.